Сразу скажу огромное спасибо мастерам - в целом всё было очень-очень круто. Игрой я однозначно довольна, и безмерно рада, что в этом поучаствовала. Не могу сказать, что довольна собой, мне всё ещё нихрена не даются социальные взаимодействия, но вроде полегче, чем прошлые разы.

Пре-хисториИстория Алена аль Сага, секретаря графа аль Сюлли, как ни парадоксально, начинается с того, что Лоику аль Раннель очень не повезло с наследником. В тринадцать лет мальчика выгнали из Королевского кадетского корпуса, где преподавал отец. В более простой военной школе он учился не намного лучше и точно не более усердно. Вместо того, чтобы проявлять интерес к делам семьи и военной службе, мальчик интересовался возможностями нарушать правила, азартными играми, оригинальными способами проматывать деньги... и мужчинами. Женщинами тоже, конечно, но, учитывая аргендские нравы, тут у него шансов было мало. А бордель, но мнению юного Эмерика аль Раннель, - это недостаточно увлекательно. Закончилось все очень быстро. Ещё в 16 лет, когда юноша проспорил своим друзьям, и, переодевшись в женское платье и представившись именем сестры, пошел клеить одного из офицеров. Офицер ничего не заподозрил, но нашел поведение "девицы" неподобающим, и отвел её к папеньке. Эмерика выгоняют из дома, отец инсценирует его смерть. Возвращаться к теперь уже совершенно ненавистному отцу юноша и не думает, да и вообще ни о чем не думает, и стремительно опускается все ниже и ниже, пока не попадает за долги в очень плохой бордель. Отсюда его вытаскивает аль Сюлли, придумывает имя и легенду и делает своим секретарем. Должность совершенно не мешает юноше спать с клиентами борделя, чего он был делать совершенно не обязан, (и не только с клиентами!) равно как и играть в карты на немаленькие суммы, ввязываться в различные авантюры, и прочее. Хотя делает он это всё осторожнее. Но проходит год, два, четыре, и становится понятно, что бесконечно это продолжаться не может, и неплохо бы что-то поменять в своей жизни. Например, вернуть себе имя виконта аль Раннель и заняться делами семьи. И вместе с тем, конечно, продолжать свои специфические развлечения, уже на другом уровне. Граф аль Сюлли, конечно, был категорически за то, чтобы наследником должности военного казначея был человек, на которого он может влиять.

Собственно события Гвэлля, если кому интересно. WARNING: неадекватно многа букаф! Кажется, кому-то снова 15 и он решил что надо завести типичный бложек**************************
Аргенда. Декабрь 1438 года.

Странные события начались ещё до того, как мы прибыли в поместье. От бумаг меня отвлек шум в гостиной: истерические вопли, грохот. Когда я вышел посмотреть, что происходит, Фиделя аль Наррель выводил наружу аль Сальвастре. Сразу после граф аль Сюлли объявил, что мы едем в гости, и уже через полчаса наша карета выехала из Альдара. В дороге Ноан рассказала, что Фидель с видом совершенного безумца ворвался и заявил, что Совет взорвали, и все мертвы. Все остальные подробности вылетели у меня из головы после того, как внезапно налетела чудовищная метель, и на очередной неудачной кочке наш возница упал, и оказалось, что он уже успел заледенеть, как статуя. Вероятно, он просто был пьян и не почувствовал, как замерзает, но ситуация не предвещала ничего хорошего. К счастью, на нас наткнулся благословенный брат аль Гарон, и помог добраться до поместья. Прибыли мы уже глубокой ночью, когда все гости разошлись спать.

Утро началось довольно поздно. Мы спустились, слегка опоздав к завтраку. Хозяева дома были явно не в восторге от того, что граф аль Сюлли прибыл в нашей сомнительной и незваной компании. Столкнулся с отцом, он холодно и едко поинтересовался, с кем разговаривает. Я представился привычным уже именем, он пообещал найти меня позже для разговора и удалился. В остальном было весьма скучно, всё как я помню с детства: влиятельные господа заняты политикой и скучными разговорами. Так что, заметив скучающего Эрве аль Файе, я обрадовался. Классический для таких приемов разговор ни о чем не особо клеился, впрочем, как всегда, так что я ненавязчиво отметил, что предпочитаю развлечения другого рода. Эрве прекрасно меня понял, и уже через несколько минут мы оказались в небольшой комнатке, и к общему удовольствию отлично развлеклись на ближайшем же предмете мебели. Утро сразу стало гораздо более приятным и гораздо менее напряженным.

Как только я поднялся к выделенной нам комнате, выяснилось, что аль Сальвастре хочет со мной побеседовать. Аль Сюлли посоветовал на всякий случай не слишком много рассказывать. Допрос был довольно строгим и явно по форме, хотя нельзя сказать, что барон особо давил. Я рассказал всё, что слышал и видел сам, а видел я немного. Слежка за клиентами (тем более не моими) - не мой профиль. О том, что рассказывала Ноан, я решил не упоминать. С ней комендант уже беседовал лично.

Через некоторое время я столкнулся с аль Эффламом (вот уж кого я не был рад видеть здесь!) и он нашел этот момент крайне подходящим, чтобы напомнить о моем долге. Здесь стоит вернуться на полгода назад и сказать, что тогда я легкомысленно принял его предложение оплатить проигранную мной астрономическую сумму. У барона оказалось свое мнение на счет оплаты долга, и после крайне неприятной для меня ночи он поставил мне условие - до тех пор, пока я не отдам ему долг, я буду должен посещать его в его доме каждую неделю. На самом деле, это было не так уж драматично. Нет, то есть я страшно не люблю боль, но у меня всё это время находились более желанные варианты распорядиться своими деньгами, чем попытка скопить нужную сумму. И, признаться, мне было даже интересно, что ещё сможет придумать барон, чтобы проявить странную смесь презрения и вожделения, а во всей этой ситуации даже было что-то... захватывающее.
Но не на приеме в Абри де Серф и не для сына графа аль Раннель, уже почти поверившего в то, что он может вернуть свое имя. Перспектива заняться чем-то подобным в набитом гостями доме виконта аль Гратт приводила в ужас.

- Нет уж, барон, я был у вас всего пару дней назад, к тому же это не ваш дом. Так мы не договаривались.
- Ты смеешь говорить мне о нашей договоренности?
- Признаться, именно это я и делаю. А что, не похоже?

Аль Эффлам был просто в бешенстве, и я был почти разочарован, когда на этаже не оказалось открытых комнат, но здравый смысл для разнообразия одержал во мне верх, и я при первой же возможности сбежал якобы искать ключи. По счастью, я столкнулся с отцом, и мы отправились поговорить к нему в покои. Как раз когда мы уже были на пороге, появился аль Эффлам. Это был самый чудовищно неудачный момент, когда он только мог появиться. Потому что я вообще-то собирался рассказывать отцу, что я не так уж плох и существенно исправился. И что же он видит первым делом? Как мужчина нагло, при всех пытается хватать меня за руки и куда-то вести. Нет, не куда-то - в покои самого графа! Фантастическая наглость. Разумеется, у него ничего не вышло, но разговор с отцом пришлось начать с объяснений этой сцены. Неловко. Я что-то наплел, вроде бы даже правду, просто я умолчал почти обо всем. Потом мне пришлось рассказать, чем я занимался все эти годы, что обо мне знает аль Сюлли, и ещё ряд вещей. Все помнят, что я лжец? В сущности, выяснилось, что отец мало изменился - он, казалось, думал о моем появлении исключительно как о попытке графа аль Сюлли вмешаться в его дела. На меня ему было, как и всю жизнь, плевать. Меня страшно разозлили его слова о том, что он надеялся, что жизнь мне семьи поможет мне стать меньшим раздолбаем. О да, это, конечно, было отличным способом! Разошлись почти ни на чем, хотя я уходил в уверенности, что у меня есть шансы. На выходе я столкнулся взглядом с сестрой. Та выглядела так, будто увидела призрака. Странно. Неужели отец не сказал им?..

Так как поговорить с сестрой (да и с матерью тоже) наедине я не имел пока возможности, не опорочив её (иронично!), я вернулся в наши с девочками покои, узнав от них, что происходит какая-то чертовщина. Ноан почти плакала и бессвязно говорила что-то о своей убитой сестре и том, что она должна найти убийцу. Меня и самого внезапно стали посещать голоса, говорящие странное. Очевидно, это игра воображения, но отчего-то было невозможно не прислушиваться. Со стороны я напоминал себе истеричную девицу, кажется сказал что-то лишнее Ноан, попросил её убедить меня в том, что нельзя слушать голоса. У неё это не вышло, зато вышло у пришедшего крайне вовремя Бастьена. Трудно было поспорить с тем, что слушать его лучше, чем голоса. В конце концов, от его поручений мне никогда не становилось хуже, а вот от моих придурей - постоянно. По поводу барона, план, начинающийся с того, как я с тростью графа подкрадываюсь к Ренану сзади, всех очень развлек, а мне показался весьма соблазнительным, но в итоге остановились на том, чтобы просто отдать деньги.

Следующие несколько часов были крайне сумбурны, вокруг происходил полнейший бред. Все явно сходили с ума, каждый - по своему. Девочки тоже. Я даже решил расспросить обо всем этом лекаря и служителей Альгриса, мне посоветовали игнорировать все галлюцинации, чем бы они не были. Я всё пытался улучить момент, когда можно было бы без опаски поговорить с сестрой или матерью, попутно выполнив несколько небольших поручений. Периодически не вовремя заходил в нашу комнату, кажется пару раз пропустил что-то крайне интересное. Зато удалось очень легко (и даже не оставшись у аль Сюлли в долгу!) решить проблему с долгом. Тем временем, во всем доме постоянно гасли свечи - самые странные сквозняки, которые я когда-либо видел! Периодически начинала довольно зловеще звучать детская песенка. Услышанная мною идея о том, что какой-то шутник подложил музыкальную шкатулку в дымоход была бы неплоха, если бы существовали шкатулки, в которых поют человеческим голосом. Почему-то не выходила из головы мысль о том, что сейчас как раз двенадцатый год с момента гибели прошлого хозяина дома. Когда за дверьми начала появляться каменная кладка, я уже почти перестал удивляться происходящему.

Я как раз намеревался снова поговорить с отцом, когда сестра на меня буквально набросилась с воплем "зачем ты нас бросил?!". Мне не оставалось ничего, кроме как отвести её в сторонку и попытаться объяснить, что мы с отцом поругались, он меня выгнал (и, строго говоря, имел полное моральное право), а про инсценировку смерти я думал, что семья в курсе. Сестру вся эта информация просто убила, она начала рыдать, и вдруг в какой-то момент просто замерла и перестала реагировать на что-либо. Пришлось звать лекаря. И пытаться объяснить, что тут происходило. И сказать, что кроме нас с ней в комнате никого не было. Было и страшно за сестру и страшно неловко из-за всей ситуации. Кто-то послал за родителями, и я поспешил удалиться.

Разговор с отцом все же состоялся. У него были какие-то странные представления о графе аль Сюлли. В частности, я не понял, зачем Бастьену может приспичить убить моих мать и сестру заодно с отцом (а отец думал про этот вариант!). Спорить не стал - всё равно аль Раннель старший мне бы не поверил вот так с ходу. А до меня здесь внезапно дошло, что если я планирую возвращаться в семью, следует начать учитывать её - наши - интересы. Пообещав отцу, что не расскажу аль Сюлли, о чем мы разговаривали, я вышел в коридор и вдруг, совершенно неожиданно, испытал непреодолимое желание подняться на третий этаж и зайти в комнату направо от лестницы. Своим желаниям я отказывать не привык, поэтому просто взял и поднялся. Открыл дверь. И, не успев толком ни удивиться ни подумать, прошел сквозь стену.

Про комнату достойно отдельной простыни текстаЛес вдалеке. Дно водоема, воды по щиколотку, вода прибывает. Пол, стены, потолок. Я до последнего старался не верить тому, что в доме действительно происходит нечто совершенно мистическое. Однако, я привык верить тому что вижу, а комната, больше похожая на бредовый сон, была более чем видимой. А вода мокрой. Ещё здесь было темно и были люди из тех, кто был в доме. Всего восемь человек. И странное существо, вещающее о богах, несущее какую-то ересь о том, что Альгрис - не бог, а человек, и многое другое. Я как-то никогда не размышлял о религии. То есть я конечно знал про магию инквизиторов, про проклятия и благословения, знал, как создавался мир, какие в нем правила - все про это читали или слышали. Верил ли я? Не знаю, наверное верил, а почему нет? Впрочем, после увиденного я был готов поверить почти во что угодно. Но куда сильнее меня занимал вопрос о том, как выбраться в нормальный мир.

Очень быстро, буквально после первых пары минут, стало понятно, что существо что-то сильно недоговаривает. И, казалось бы, совсем немного меняет свои формулировки, но суть от этого каждый раз получается совсем разная. За свою жизнь я очень много и очень больно от людей с подобным стилем постановки условий успел огрести, поэтому сначала я постарался говорить что угодно, лишь бы узнать, что ему на самом деле нужно.

Следующим важным пониманием было то, что выбор был: смерть любого другого человека или моя смерть с переходом в совершенно незнакомый мир и обещанием существа исполнить любое желание. Или утонуть. Тонуть не хотелось, убивать кого-то не угрожающего моей жизни и здоровью прямо сейчас - категорически противоречит моей сущности. Оставалось подумать над тем, что можно пожелать, раз уж альтернатив нет. В тот момент, когда существо спрашивало о желаниях, хотелось лишь вернуться и самостоятельно закончить решение проблем, к решению которых я как раз очень близок. Но так как к выходу из комнаты прилагалась необходимость кого-то по сути убить (то есть привести в эту комнату), этого мне тоже совершенно не хотелось. Если так подумать, у меня и не было в этом мире ничего, за возвращение к чему хотелось заплатить чужой жизнью. Разве что жизнью существа, нас сюда заманившего. В общем, моя жизнь стремительно теряла смысл и я всерьез задумывался о самоубийстве, ой, то есть, я хотел сказать, о попадании в тот самый волшебный мир, но появился инквизитор.

Пламенная речь благословенного брата Вальтена аль Бриссара была такой убедительной и вдохновляющей а сам инквизитор таким горячим, что в итоге у меня не осталось никаких сомнений, какая вера является истинной и в том, что, если я выберусь, обязательно схожу к инквизитору...кхм... исповедаться, например. К тому, на его фоне то, что представилось как Меррольд, - совершенно сошедший с ума, неизлечимо больной фанатик. Не было оснований сомневаться в том, что хоть какой-то шанс спастись останется лишь в том случае, если не идти с Меррольд ни на какие сделки и договоренности. Поэтому остальное время я просто валялся с аль Сюлли и аль Ансо на кровати и троллил духа и мадам аль Сальвастре ждал, чем всё закончится, если так и не сделать выбор, и вставлял сомнительные комментарии.

В итоге нас действительно выпустили. На первом этаже обнаружились отец и кузен. И моя сестра, которая, по их словам, никого не помнила кроме меня. Кузен взбесил. "Может, прекратишь ломать комедию и что-нибудь с ней сделаешь?" Ага. С радостью. Интересно только, что. Когда-то хорошо знакомая девочка сейчас смотрела на меня совершенно безумным взглядом, несла невероятную чушь и шарахалась от отца как от какого-нибудь монстра. Лекари в этом явно не помогли бы. Инквизиторы, наверное, тоже. Я попытался её разговорить. Заставить что-то вспомнить. В процессе выяснилось, что она не помнит и меня тоже.

Периодически к сестре возвращалось сознание. Мне посоветовали честно отвечать на её вопросы и внимательно слушать, что она говорит. На некоторые её слова мне было совершенно нечего ответить.
"Я не нужна ни тебе, ни отцу!" Это было ужасно. И это было очень близко к правде. Все эти шесть лет я почему-то всегда считал, что наша с отцом ссора не слишком коснется семьи. Все эти шесть лет я, по сути, вообще о семье не думал. А ещё она так винила отца во всем, думала, он - воплощенное зло. Я решился и честно (и почти полностью, умолчав только о самом главном) рассказал, из-за чего меня выгнали. Кажется, даже это оказалось перебором. Сестра потеряла сознание. Когда она очнулась, стало ясно, что она уже не помнит вовсе ничего. Лучше бы я ничего не говорил.

Тем временем, всех собрали в гостиной. С удивлением для себя отметил, как странно выглядит и ведет себя Сюзанн. Что Ноан теперь явно вьется вокруг аль Раннеля. И ещё некоторые моменты.
Очередной разговор с отцом. Мы наконец пришли к соглашению. Я согласился шпионить за аль Сюлли на предмет того, не сбывает ли он военную информацию виенцам (и был спокоен, потому что точно знал, что нет). Мы договорились, что если на практике обнаружится, что через этот канал информация не утекает, то отец официально объявит, что я действительно его сын, а с моей смертью вышла ошибка. Взял с меня обещание в случае его смерти позаботиться о горничной Мадлен из этого дома (Любовница? Дочь? Впрочем, какая разница. Другое дело, что если отец умрет, а я не займу его место, то позаботиться я о ней смогу разве что пригласив работать в бордель). И соврать аль Сюлли, что мы договорились на совсем других условиях. Тут была некоторая проблема. Максимум, что может сделать отец - официально лишить меня наследства. А вот аль Сюлли знает обо мне столько, что в целом может сделать вообще всё что угодно. Но это исключительно между нами с графом. К тому же, Бастьен, конечно, изворотливая корыстолюбивая сволочь, но не будет делать кому-то плохо просто потому что может, и с ним обычно можно договориться к взаимной выгоде. Да и привязался я к нему как-то. В общем, если выбирать, кому сохранить лояльность, я бы выбрал аль Сюлли. Но стоило хотя бы попробовать действовать в интересах всех.

Благодарности**************************
Мастера - вы чудесные, ваш мир чудесный, всё сделано чудесно, лучи любви! <3
Вы проделали просто охренительную работу.
Но каждого по отдельности безумно хотелось уложить спать.

Отдельно Китане за неимоверную кучу времени на меня потраченного при подготовке, за клёвые предыгровые. И за офигенный костюм, да. Жалею, что не поиграла с тобой почти, но после комбо из твоего падения с лестницы и общей мастерской загруженности, я просто боялась тебя дергать, вот такой я дурак.

Бастьен аль Сюлли - за всё, начиная с того, что вообще позвала и терпела мою подготовку, заканчивая ВОПРОСАМИ ПРО ЭКОНОМИКУ МЕРРОЛЬДА (!!!)

Наши девочки - Дор, Мэв - с вами чудесно было играть в блоке, а ваши персонажи и их истории были совершенно бесподобны. А ещё наши девочки самые очаровательные с: (на правах рекламы)

Меррольд за вполне убедительного нёха в умопомрачительном платье и за то, что терпела корыстного поганца и лжеца, который, как бы дух к этому не подталкивал, потенциально не был способен на порывы благородства и стремление спасти мир или людей и ничуть это не скрывал С:

Эрве - за задорное начало игры, с которым включиться в происходящее сразу стало намного проще, за общение и трогательное предложение помощи, хотя я бы не воспользовался.

Отцу, графу аль Раннель. Возвращение прямо с порога не задалось, конечно, но так даже интересней, правда?) А может быть, Эмерик всё же сможет стать нормальным наследником, как знать Х)

Сестре спасибо за вынос мозга своим безумием (местами это, правда, было даже слишком - меня чуть пополам от смеха не согнуло на восклицании "ты не светлый и не темный... ты голубой!"). И некоторые другие фееричные моменты.

Ренан аль Эффлам - ты таки смог усложнить мне квест, йей! ^^ Ну и попытка вломиться к графу в покои действительно была эпичной))

Мадам аль Сальвастре, спасибо за ТРАГЕДИЮ ВСЕЙ ЖИЗНИ в озере - это очень разнообразило происходящее в комнате, и за возможность немного поиграть в шовинизм.

Вальтену аль Бриссару за всё то же озеро, непоколебимую веру в Альгриса и вообще пример для подражания.

Всем, кто - вы такие чудесные, такие разные и живые! <3 Особенно я фапал на инквизиторов всех троих, но не будем вдаваться в подробности, у моего персонажа вообще был на них пунктик Немного жаль, что не со всеми из вас довелось хотя бы просто поболтать, но оно и логично)


Довольно забавно было играть корыстолюбивого материалиста в игре про мистику и высокие стремления, да и в целом персонажа, моральный облик которого в мир вписывается не очень (: Не думаю, что у мальчика даже без проклятия был шанс попасть после смерти куда-то кроме Меррольда. (Если мне правильно объяснили, что туда попадают совсем не за высокие моральные качества). Интересно, как сложится судьба персонажа в дальнейшем.

Выгруз из игры прошел с некоторым трудом, у меня остался вопрос, была ли вообще разница между мной и персонажем. Не покидает ощущение, что это было приключением в духе "во что бы я вырос, будь я мужского пола". Не покидает ощущение, что я далеко не везде могу отличить реакцию персонажа от своей собственной.